Ричард Пратер - Торговец плотью [= Торговец живым товаром]

А что делать? Действительно, если на бледном лице торчит крючковатый нос кочергой, затоскуешь. Он ободряюще улыбнулся Тони:

— Ну ладно, угощай же, приятель. Мне бурбон.

Тони заказал напитки и пересел вместе с Файфом в закрытую кабину.

— Давно ты из Фриско, Вилли?

Вилли заерзал на стуле, замялся. Чего-то он дергается, тревожно подумалось Тони.

— Да пару дней, — наконец ответил Вилли.

— Что там в городе? Ты не поверишь, я жуть как по нему соскучился.

Они поболтали минут пять, и Тони жадно выслушал городские новости. Так получилось, что больше недели он намеренно не заглядывал в газеты Сан-Франциско, поскольку вид знакомых названий, рекламных объявлений и сообщения из родных мест вызывали у него столь сильную изжогу, что он с трудом удерживался от немедленного возвращения.

Среди прочего Тони поинтересовался:

— А что там с убийством того копа, Вилли? Ну, Йоргенсена. Полиция чего-то нарыла?

Вилли поежился, будто на сквозняке, потер ладонью лысину, а Тони прикрикнул:

— Да что ты мнешься, в самом деле?

— Да ничего, Тони. Ничего. Они взяли одного доходягу. Разве ты не слыхал?

— Когда?

— На прошлой неделе.

— И что дальше, Вилли? — Рука Тони, лежавшая на столе, непроизвольно сжалась в кулак. — Давай, не тяни резину.

— Они замели Флойда Бристола. Ну, ты знаешь, мелюзга, наркоман. Кто-то стукнул копам, и они прихватили его. Он… э… пошел в сознанку. Суда еще не было, но копы уверяют, что расследование завершено.

Тони едва не подпрыгнул от удивления: на прошлой неделе? Так какого черта Анджело не велел ему возвращаться в город, когда они разговаривали по телефону в последнюю субботу? Что-то тут не так.

Вилли же продолжал тараторить:

— Мы ведь с тобой старые кореша, верно, Тони? Ну, в смысле, у нас с тобой никогда не было никаких проблем, мы ладили по-доброму. Ты ведь оценишь один дружеский совет?

— Конечно, Вилли. — Тони извлек из кармана и продемонстрировал пачку баксов.

— Так вот… только не злись, ладно?

Файф явно намекал на что-то, и Тони стало неуютно от охватившего его предчувствия.

— Ладно, не жмись, — подбодрил он Вилли. — Выкладывай, что там у тебя?

— Ну, вообще-то я ничего не знаю о деле Йоргенсена, ну, кроме того, что я сказал, понимаешь. Да и ты больше по корешам с Анджело, нежели я. Но до меня дошли слухи — я слышал, да и другие парни. Сам знаешь, крутишься, тут подхватишь что-нибудь, там…

— Ближе к делу, Вилли.

— О’кей. Я и другие ребята, знающие тебя, мы полагаем, что с тобой могут обойтись круто. На Анджело оказывают чертовски сильное давление, под его ногами земля горит, и все вроде бы из-за тебя. Поговаривают, будто его уже достали. Ну и идет слушок, будто он уже готов сделать тебя козлом отпущения.

Новость из разряда ошеломляющих, и Тони резко наклонился вперед:

— Послушай, Вилли, не темни, бросай все карты на стол. Это давление на Анджело… оно связано с Йоргенсеном?

— Все точно, Тони. Так оно и есть. — Вилли разнервничался еще пуще. Он жадно глянул на пачку денег в руке Тони, посмотрел ему в лицо и тут же боязливо отвел глаза. — Я чертовски рискую, Тони. Если это дойдет до Анджело…

— Не дойдет, — заверил его Тони и крикнул: — Эй, бармен, повтори. И поторопись. — Он заговорщически подмигнул Файфу: — Насколько велик риск, Вилли? На сколько он потянет?

— Ну, может, на стольник, а, Тони?

То, что Тони только что услышал, уже стоило сотни баксов.

Он отслюнявил три стодолларовые бумажки от своей пачки и перебросил их через стол собеседнику:

— Вот тебе три сотни, приятель. А теперь выкладывай все без утайки.

Принесли напитки, и Тони расплатился. Вилли почти прикончил свой бурбон двумя громкими глотками и залепетал:

— Спасибо, Тони. Большущее…

— Успеешь отблагодарить. Я жду.

— Ну, основное я уже сказал. Я так понимаю, ты собираешься вернуться в город, верно? И скоро?

Тони согласно кивнул.

— Ну, мне подумалось, тебе не помешает быть в курсе, чтобы держать ухо востро. Болтают всякое, говорят, Анджело хотел бы отделаться от тебя по-тихому из-за того, что национальные авторитеты присматриваются к его организации, а может, что и похуже.

Тони рывком поднял стакан и нервно отхлебнул. Это «а может, что и похуже» означает, видимо, только одно: Анджело собирается отделаться от него навсегда. Должно быть, много чего, ему неведомого, случилось за последние полтора месяца.

— Так «может» или ты слышал что-то определенное? — проворчал Тони.

— Нет, я не знаю. Просто его обложили со всех сторон.

— А что насчет национальных авторитетов?

— Да парни с Востока. Они побывали в городе. Вроде пытаются войти в долю или еще что. Такой слушок идет. А может, и ничего особенного. — Вилли замолчал, допил оставшуюся каплю бурбона. — У тебя в городе вроде осталась девчонка?

— Мария? Можно сказать и так.

— Точно. Она… э… встречается с Анджело… Или он с ней встречается. Короче, у них вроде любовь.

Тони чуть не поперхнулся — ну и дела.

— И давно?

— После твоего отъезда, сразу.

Тони пялился на Файфа, с трудом переваривая услышанное.

Что же это такое? Все летит к чертям собачьим. Мария с Анджело? Бессмыслица какая-то. Господи Иисусе, слишком много навалилось на него за один раз. Тони сжал челюсти. Нужно вернуться, посмотреть самому, что да как.

— Еще что-нибудь, Вилли? Давай отрабатывай бабки.

— Это все, парень. До последнего цента. И спасибо за три сотни, Тони. Они очень мне пригодятся.

— Да ладно, забудь. До встречи.

Тони встал и вышел из бара. С минуту он посидел в «кадиллаке», соображая, не стоит ли рвануть прямиком во Фриско и нагрянуть к Анджело. Обида и что-то похожее на ревность распирали его, но он заставил себя успокоиться и хорошенько все обдумать. Соваться с лету к Анджело не стоило бы. К тому же Файф мог все переврать или перепутать. С него станется. Нет, Тони полагалось отзвонить Анджело, как они условились, в субботу, завтра вечером, и глядишь — тот возьмет и предложит ему вернуться, и, значит, печенки грызть нечего понапрасну. Так и следует поступить, позвонить боссу, доложиться и послушать, что он скажет. Нелишне прикинуться и дурачком.

От принятого решения Тони сразу полегчало. Завтра вечером он позвонит, а пока успеет заехать в Напу. Что скрывать: именно этого ему хотелось весь последний месяц, если быть честным перед собой. Тони закурил, затянулся глубоко, как будто последний раз в жизни, не заметив, как унесся мыслью к Бетти. Практически только это и занимало его в последнее время. Черт побери, и видел-то ее всего три-четыре раза и только однажды был близок с ней. Ерунда какая-то. Мария красотка по сравнению с Бетти. А уж как Бетти вела себя в последнюю ночь — да она прямо заявила, что не захочет и видеть его. Но он-то просто обязан с ней повидаться, потолковать, хотя бы взглянуть на нее еще разок.

Выбросив окурок, Тони завел машину и рывком взял с места. В пути его будоражили совершенно не свойственные ему мысли. Он чувствовал, что бы ни ждало его в Сан-Франциско, он сумеет справиться и добиться своего… Лишь бы только Бетти поняла его, поддержала, осталась бы с ним… Впервые в жизни он ставил под сомнение собственную веру в себя, его самоуверенность начала подтаивать, как кубик льда в бокале. А ведь всего два месяца назад он считал, что сумеет справиться один со всеми каверзами судьбы.

В начале шестого вечера Тони прибыл в Напу, подъехал прямо к «Вестбэрну» и вышел из машины. Какое-то время с вдруг пересохшим горлом вглядывался он в книжную лавочку, потом подошел и толкнул дверь.

Бетти он услышал прежде, чем увидел.

— Тони!

Повернув голову, он увидел, как она чуть ли не летит к нему из глубины магазинчика. Сердце его бешено заколотилось, а колени едва не подогнулись от внезапной слабости.

Бетти подбежала к нему и резко остановилась, словно вдруг застеснялась.

Проглотив с трудом ком в горле, он робко поздоровался:

— Привет, Бетти.

Она промолчала.

Тони осмотрелся: они были одни в магазине.

— Хотел бы поговорить с тобой, — сказал он. — Когда ты освободишься?

— Я могу закрыться уже сейчас.

Она хотела было сказать что-то еще, но вместо этого торопливо занялась какими-то пустяками. Вскоре они вышли на улицу, и она заперла лавочку. Тони подвел ее к «кадиллаку», открыл для нее дверцу и помог сесть, затем обошел машину и скользнул за руль.

Некоторое время они как бы чего-то ждали, Тони лихорадочно пытался понять, что с ним происходит, почему ему не удается непринужденно заговорить с ней о сотне вещей, поделиться своими сомнениями, которые могли бы заинтересовать Бетти. С другими девушками и женщинами он был красноречив и развязен, как конферансье, зачастую вовсе не заботясь о выборе слов и фраз.